Против критерия верификации активно выступал Поппер, участвующий в заседаниях Венского кружка. Выдвинул другой критерий демаркации, или разграничения, подлинной науки от псевдонауки, в основе которого лежит возможность фальсификации, или опровержения, научных гипотез и теорий.

Несмотря на критику верификации, Поппер разделял тезис позитивистов о том, что философия науки должна заниматься только вопросами обоснования научного знания.

Фундаментальной оппозицией логическому позитивизму явились прежде всего методологические построения Поппера, который предложил радикально новый взгляд на роль опыта по отношению к научным теориям. Согласно Попперу, главное назначение наблюдений и эксперимента отнюдь не в подтверждении научных гипотез и теорий, а тем более доказательстве их истинности (и то,и другое опыт не в состоянии выполнить просто по своим логическим возможностям по отношению к теориям). Назначение опыта-в фальсификации ложных моделей и теорий. Среди нефальсифицированных наличным опытом теорий предпочтение должно отдаваться тем теориям, которые имел большую вероятность быть опровергнутыми и, тем не менее, удачно выдержали проверку. Более того, только те теории могут вообще считаться научными, которые принципиально могут быть фальсифицированы опытом и рано ил поздно окажутся опровергнуты.

Карл Поппер (1902-1994) рассматривает знание не только как готовую, ставшую систему, но также как систему изменяющуюся и развивающуюся.

Этот аспект анализа науки он представил в форме концепции роста научного знания. Отвергая агенетизм, антиисторизм логических позитивистов в этом вопросе, он считает, что метод построения искусственных модельных языков не в силах решить проблемы, связанные с ростом нашего знания. Но в своих пределах этот метод правомерен и необходим. Поппер отчетливо осознает, что выдвижение на первый план изменения научного знания, его роста и прогресса может в некоторой степени противоречить распространенному идеалу науки как систематизированной дедуктивной системы. Этот идеал доминирует в эпистемологии еще с Эвклида.

Рост знания не является повторяющимся или кумулятивным процессом, он есть процесс устранения ошибок, дарвиновский отбор. Рост знаний не простое накопление наблюдений, а повторяющееся ниспровержение научных теорий и их замену более лучшими и удовлетворительными. Основным механизмом роста знаний является механизм предположений и опровержений.

Рост научного знания состоит в выдвижении смелых гипотез и наилучших (из возможных) теорий и осуществлении их опровержений, в результате чего и решаются научные проблемы. Рост научного знания осуществляется методом проб и устранения ошибок и есть ни что иное, как способ выбора теории в определенной проблемной ситуации – вот что делает науку рациональной и обеспечивает ее прогресс. Рост научного знания – частный случай мировых эволюционных процессов. Поппер указывает на некоторые сложности, трудности и даже реальные опасности для этого процесса: отсутствие воображения, неоправданная вера в формализацию и точность, авторитаризм.

К необходимым средствам роста научного знания относятся такие моменты, как язык, формулирование проблем, появление новых проблемных ситуаций, конкурирующие теории, взаимная критика в процессе дискуссии.

3 основных требования к росту знания :

1) Новая теория должна исходить из простой, новой, плодотворной и объединяющей идеи.

2) Она должна быть независимо проверяемой, т.е. должна вести к представлению явлений, которые до сих пор не наблюдались. То есть новая теория должна быть более плодотворной в качестве инструмента исследования.

3) Хорошая теория должна выдерживать некоторые новые и строгие проверки.

Теорией научного знания и его роста является эпистемология, которая в процессе своего формирования становится теорией решения проблем, конструирования, критического обсуждения, оценки и критической проверки конкурирующих гипотез и теорий.

Тезисы Поппера:

Специфическая способность человека познавать, воспроизводить научное знание является результатом естественного отбора.

Эволюция представляет собой эволюцию по построению все лучших и лучших теорий. Это Дарвинистский процесс.

Устранение прежних теорий, которые оказываются ошибочными.

Против БАДЕЙНОГО принципа познания – традиционной теории познания. Отрицает существование непосредственно чувственных данных, ассоциаций и индукции через повторение и обобщение.

Необходимой предпосылкой критического мышления является наличие у человеческого языка дескриптивной или описательной функции, которая позволяет передавать информацию о положении дел или о ситуациях, которые могут иметь место или нет.

Оппозиционная партия «Белорусский народный фронт» (БНФ) объявила год белорусского языка и призвала граждан активно им пользоваться, чтобы препятствовать «информационным атакам» и сохранить независимость страны. Об этом говорится в заявлении, опубликованном на официальном сайте БНФ.

По мнению представителей оппозиции, необходимо принять конкретные меры в связи с тем, что в СМИ стали чаще говорить о союзном государстве России и Белоруссии. В частности, они призывают граждан республики совершенствовать знание белорусского языка, а властей - расширить его использование в системе образования и сфере законодательства, а также обновить сетку телевизионного вещания, добавив в нее больше собственного или иностранного контента.

«Требуем от властей Белоруссии ограничить трансляцию российских телеканалов, которые разжигают межнациональную вражду и, по существу, являются средствами ведения информационной войны против нашей страны», - говорится в заявлении.

Как отмечают авторы документа, использование единого языка является основой национального государства. «Пока значительная часть белорусов не пользуется белорусским языком, смотрит российские телеканалы, живет в российском языковом пространстве - всегда будет опасность того, что сюда придут российские танки "защищать русскоязычных"», - пишут они.

Вопрос интеграции России и Белоруссии в фактически единое государство обсуждался в декабре 2018 года. На пресс-конференции для российских журналистов в Минске белорусский президент о том, что Белоруссия никогда не войдет в состав России и понятие «суверенитет» для его страны является святым. В Кремле подчеркнули, что вопрос в подобной формулировке .

После распада СССР в 1991 году и создания СНГ внутри данной организации шло усиление двусторонних связей России и Белоруссии. В 1996 году было основано Сообщество России и Белоруссии, ровно через год был подписан договор о союзе двух стран, а в 2000 году в силу вступило соглашение о создании Союзного государства.

Документ подразумевал образование единого политического, экономического, военного, таможенного, валютного, юридического, гуманитарного и культурного пространства. В том числе предполагалась унификация законодательства, государственной символики и валюты, а также создание единого парламента и других органов власти.

Русский язык в Белоруссии является одним из двух государственных языков. Данный статус он получил после прошедшего в 1995 году референдума. Тогда за придание русскому языку статуса государственного проголосовали 83,3 процента населения.

ПРОТИВ ЧЕГО ВЫСТУПАЛ КАРЛ ПОППЕР

Я полагаю, что двумя наиболее очевидными возможно стями для России являются германское и французское зако нодательства. Это обусловлено историческими причинами: в Великобритании никогда не существовало кодекса законов, который можно было бы перенять целиком, а многочисленные американские правовые системы, разные в разных штатах США, развивались постепенно иммигрантами из Великобритании в соответствии с их специфическим опытом индустри ализации. Поэтому, подобно британцам, американцы не со здали законодательной системы, которую можно было бы позаимствовать целиком.

Комментарий: согласно Попперу, законодательство господствующих в мире англо-саксонских государств использовать нельзя. А вот законодательство зависимых от англо-саксонского мира государств -можно.

(Обратите внимание, что на самом деле нищета рабочего класса не росла, как того требует марксизм, и чтобы объяс нить этот факт и спасти закон обнищания, была изобретена вспомогательная теория — теория империализма. Согласно этой вспомогательной теории, обнищания можно избежать — правда, лишь в отдельных странах и в течение ограниченного времени — путем завоевания народов, отставших в своем технологическом развитии, присвоения львиной доли богат ства, накопленного правящими классами этих народов, и усиленной эксплуатации их трудящегося люда, обрекающей его на еще большую нищету. Таким путем можно избежать обнищания рабочего класса метрополии империалистическо го государства, но лишь за счет «внешнего пролетариата»… Однако поскольку в настоящее время ни у одной из западных держав нет внешнего пролетариата для эксплуата ции, но во всех них есть собственные рабочие, не страдающие от безнадежного обнищания, то вспомогательная теория им периализма не дает даже поверхностного оправдания несо стоятельности марксовой исторической характеристики «ка питализма».)

Комментарий: Империализм как политика ограбления колоний (колониализм) или ограбления стран, находящихся в системной зависимости от ведущих капиталистических держав (неоколониализм) - это общее место в истории и политологии. Но, к сожалению, наши «троечники» (которых так активно пиарили в СМИ: «троечник лучше приспособлен к жизни») поверили Попперу (дурацкая черта «троечников»: не думать самостоятельно, а всё «сдирать» у тех, кого хвалит учитель - в данном случае мировое сообщество с подачи САСШ и ЕС).

Суммируя сказанное, отмечу, что самая важная и, конеч но, самая существенная черта того общества, которое Маркс называл «капитализмом», никогда не существовала. «Капи тализм» в марксовом понимании представляет собой неудач ную теоретическую конструкцию. Это всего лишь химера, умственный мираж. Подобно Аду, он никогда не существовал где-либо на Земле.

Комментарий: в отличие от Поппера, современные западные учёные считают Маркса выдающимся экономистом и социологом.

Трибализм, т. е. утверждение наивысшего значения племени, без которого индивид ничего из себя не представляет, является элементом, который мы встретим во многих формах историцистских теорий. Другие формы, которые уже не являются трибалистскими, сохраняют присущий ему элемент коллективизма : все они настаивают на исключительном значении некоторой группы или коллектива, например класса, без которых индивид — ничто.

Комментарий: Поппер не принимает очевиднейшую вещь: неспособность человека выжить вне общества.

Итак, ПЕРВОЕ: Поппер против коллективизма, то есть против стремления общества к единству. Иными словами, Поппер за ослабление социальных связей.

Первым греком, построившим более ярко выраженную историцистскую доктрину, был Гесиод , на которого, вероятно, повлияли восточные мыслители. Он ввел в обиход идею общего пути, или тенденции исторического развития…

Гераклит был философом, открывшим идею изменчивости. До этого времени греческие философы под влиянием восточных идей рассматривали мир как огромное сооружение, для которого физические сущности служили строительным материалом …

Если же они обращались к изучению процессов, то рассматривали их либо как проте кающие внутри этого сооружения, либо как процессы его строительства или поддержания порядка, нарушения или укрепления равновесия между элементами структуры, счи тавшейся в своей основе статичной. Все эти процессы счита лись циклическими (кроме процессов, связанных с происхож дением сооружения; вопросом «Кто это сделал?» задавались и восточные философы, и Гесиод, и другие). Этот подход, вполне естественный даже для многих наших современников, был опрокинут гением Гераклита .

С ним пришел новый взгляд на мир: нет никакого сооружения, стабильной струк туры и космоса. «Прекрасный космос [ = украшение ] словно слиток, отлитый как попало», — гласит один из его афориз мов 2 . Мир он считал не сооружением, а колоссальным про цессом, не суммой всех вещей, а целостностью всех событий, изменений или фактов. «Все сущее движется и ничто не остается на месте» и «Дважды тебе не войти в одну и ту же реку» — вот два центральных тезиса его философии.

Комментарий: Поппер, описывая развитие греческой философии, вводит читателя в заблуждение. Теория Гераклита - это развитие теории Гесиода. Поппер игнорирует эволюцию философских взглядов на мир, представляя развитие одной теории как две совершенно разные теории об устройстве космоса. То есть единый процесс развития теоретических взглядов на мир Поппер делит на части, и эти части противопоставляет друг другу, представляя их несовместимыми. Ради чего? Ради отрицания идеи о законах исторического развития?

… У Гераклита мы обнаружили тенденцию рассмат ривать законы развития как циклические законы; они пони маются им по аналогии с законом, определяющим смену времен года…

Комментарий: обратите внимание, выше Поппер писал, что гений Гераклита опрокинул традиционный взгляд на мир как на дом, в котором процессы протекают циклично. Но тут же ниже Поппер пишет: «У Гераклита мы нашли тенденцию рассматривать законы развития как циклические законы». Такими странностями наполнена вся книжка Поппера.

… В отличие от историцистов, полагающих, что возможность разумных политических действий зависит от сте пени понимания нами хода истории, сторонники социальной инженерии считают, что научная основа политики покоится на совершенно иных принципах — она состоит в сборе фактической информации, необходимой для построения или изменения общественных институтов в соответствии с наши ми целями или желаниями. Социальная инженерия должна сообщать нам, какие шаги следует предпринять, чтобы, например, избежать экономического спада или, напротив, вызвать его, или для того, чтобы распределить общественное богатство более или менее равномерно…

Вообще, можно сказать, что инженер или технолог предпочитает рациональное рассмотрение институтов как средств, обслуживающих определенные цели, и оценивает их исключительно с точки зрения их целесообразности, эффективности, простоты и т. п. Историцисты, напротив, пытаются выяснить их происхождение и предназначение, чтобы определить их «истинную роль» в историческом развитии и расценивают существование общественных институтов, на пример, как «требование Бога», «веление судьбы», «истори ческую необходимость» и т. п. …

Короче говоря, Платон учит нас тому, что всякое изменение есть зло и что покой божественен.

ПОППЕР Карл Раймунд
(Popper, Karl Raimund) (1902-1994), британский философ австрийского происхождения. Родился в Вене 28 июля 1902 в семье видного юриста. Примыкал к социалистам и коммунистам, но затем отказался от социалистических идей, осознав, что они несут зла больше, чем обещают исправить. На Поппера оказала влияние культурная атмосфера Вены начала 20 в.: музыка, наука, философия, политические идеи. Он поступил в Венский университет в 1918, где изучал математику и теоретическую физику; книги по философии читал самостоятельно. В 1920-1922 подумывал о карьере профессионального музыканта, присоединился к "Обществу частных концертов" А.Шенберга, в течение года изучал композицию в Венской консерватории. Решив, что недостаточно способен к музыке, оставил консерваторию и в 1921-1924 осваивал профессию краснодеревщика. В это же время участвовал в социальной работе и проведении школьной реформы, работал добровольцем в детских клиниках А.Адлера, с которым был знаком лично. Уверенные диагнозы Адлера пациентам, которых он даже не обследовал, заставили Поппера усомниться в психоанализе и "клинических данных". Именно это, а также ложные претензии марксизма на научность, вкупе с изучением трудов А.Эйнштейна, привели его к формулировке т.н. принципа фальсификации. Поппер задался вопросом, что отличает научные теории (типа эйнштейновской) от псевдонаучных доктрин Маркса, Фрейда и Адлера, и пришел к выводу, что научной теорию делает не подтверждение и не доказательство ее положений, а способность исключать возможность некоторых событий. Поппер стал одним из первых сотрудников педагогического института при Венском университете, благодаря чему познакомился с К.Бюлером, который впоследствии был научным руководителем его диссертации по проблеме метода в психологии. Лингвистические идеи Бюлера повлияли на попперовские концепции языка и Мира-3. Окончив университет, Поппер женился на Жозефине Анне Хеннингер и преподавал математику и физику в старших классах одной из венских гимназий. В это время Людвиг Витгенштейн и логические позитивисты, входившие в Венский кружок, активно пропагандировали т.н. "верификационный критерий значения", что побудило Поппера разработать и затем опубликовать свои собственные идеи о демаркации и индукции. Витгенштейн и позитивисты приравнивали различение науки и метафизики к различению осмысленных и бессмысленных предложений. Поппер решительно отверг мнение о бессмысленности метафизических теорий, а также концепцию, согласно которой теория приобретает значение и становится научной только в том случае, если возможна ее индуктивная верификация с помощью эмпирических наблюдений. Его первая опубликованная книга - Логика исследования (Logik der Forschung, 1935) завоевала широкое признание своей критикой индуктивизма, защитой философии и выдвижением "фальсифицируемости" (в противовес "верифицируемости") как критерия науки, а также утверждением о том, что метафизические теории могут быть значимыми, даже если они не фальсифицируемы. Поппер продолжал преподавать в гимназии вплоть до 1937; не дожидаясь аншлюса Австрии, согласился стать преподавателем философии в Кентербери-колледже в Крайстчерче (Новая Зеландия), где оставался последующие девять лет. Именно в это время им был написан выдающийся труд, содержавший критику авторитаризма, Открытое общество и его враги (The Open Society and Its Enemies, 1945), в котором анализировались скрытые тоталитаристские мотивы в учениях Платона, Гегеля и Маркса. Эта книга, которую Поппер называл своим "вкладом в военные действия", создала ему репутацию всемирно известного философа. В 1946, приняв предложение Лондонской школы экономики, он перебрался в Англию. Поппер был назначен профессором ЛШЭ в 1949, посвящен в рыцари в 1965 и посвятил оставшуюся жизнь философии. Скончался он в Кройдоне (Англия) 17 сентября 1994.
Эпистемология. Поппер признавал, что истина имеет объективный и абсолютный характер, но подчеркивал, что наше знание в принципе несовершенно и подлежит постоянному пересмотру. Он отвергал широко распространенную интерпретацию знания как оправданного истинного верования. В отличие от большинства современников, Поппер утверждал, что теории вовсе не обязательно быть оправданной, истинной или вызывающей доверие для того, чтобы она могла считаться научной. Он пошел еще дальше и доказывал, что требовать от нашего научного знания, чтобы оно было оправданным или подтвержденным, нерационально. Ни одна теория о мире не может иметь оправдания или подтверждения. Многие критики Поппера на этом основании называли его иррационалистом и скептиком. Однако философ доказывал, что именно требование "оправдания", а не наша неспособность к нему приводит к скептицизму и иррационализму. В то время как большинство современников считали условием рациональности теории возможность ее оправдания, Поппер полагал, что знание рационально лишь в том случае, если мы способны проводить его критику. В то время как большинство современников считали, что научные теории основываются на эмпирических наблюдениях и могут быть оправданы с их помощью, Поппер доказывал, что главное в науке - не то, как мы приходим к нашим теориям, а то, способны ли они, и в какой мере способны, вызвать критическое обсуждение. Поппер отклонял и попытки оправдания знания ссылками на авторитет экспертов. Он называл себя большим поклонником ученых и научных теорий, однако говорил, что мы напрасно верим в существование научных экспертов, на мнение которых можно было бы вполне положиться. Задача высшего образования - не в подготовке экспертов, а в формировании людей с настолько развитыми критическими способностями, чтобы они могли отличать экспертов от шарлатанов. Поппер называл свою философию критическим рационализмом. Он сформулировал свою позицию ("моральное кредо") следующим образом: "Я могу ошибаться, а вы можете быть правы; сделаем усилие, и мы, возможно, приблизимся к истине". Критический рационализм начинался как попытка решить проблемы индукции и демаркации, которые Поппер считал "двумя фундаментальными проблемами эпистемологии". Юм, полагая, что наши идеи извлекаются из опыта, а индуктивные выводы из опыта несостоятельны, заключил, что теории, которые не сводимы к опыту, являются бессмысленными и что наше научное знание о мире основано на следовании обычаю и привычке. Кант, пытаясь спасти естественнонаучную рациональность, утверждал, что наше апостериорное знание о мире основано на априорных интуициях, априорных понятиях и априорно истинных принципах. Однако Витгенштейн и логические позитивисты вновь вернулись к эмпиризму Юма, когда кантовские образцы априорно истинных наук - эвклидова геометрия и ньютоновская механика - пошатнулись в ходе дальнейшего развития науки. Витгенштейн и позитивисты доказывали, что значение высказывания есть метод его верификации и что именно эмпирическая верифицируемость отличает науку от метафизики и смысл от бессмыслицы. Поппер был согласен с Юмом, что попытка оправдать знание с помощью индуктивных выводов из опыта приводит к иррационализму, но отрицал, что ученые вообще когда-либо рассуждают индуктивным образом. Он соглашался с Кантом, что опыт и наблюдение предполагают априорные идеи, но отрицал, что наши априорные идеи достоверно истинны. И он был согласен с Витгенштейном и позитивистами, что более невозможно апеллировать к априорно истинным принципам в попытках оправдать эмпирическую науку, но доказывал, что метафизические теории не обязательно бессмысленны и что верифицируемость не может быть критерием демаркации науки и метафизики, поскольку неспособна объяснить научный характер научных законов, которые, будучи строго универсальными суждениями, охватывающими бесконечное число случаев, не могут быть верифицированы с помощью индуктивных выводов из опыта. Здесь Поппер разрубал гордиев узел, доказывая, что научное знание не может быть оправдано (и не нуждается в оправдании); оно рационально не потому, что мы находим ему оправдание, а потому, что мы способны его критиковать. Любая попытка оправдать знание должна, чтобы избежать бесконечного регресса, в конечном счете опираться на истинность (или надежность) некоего утверждения (или способности, или личности), которое не нуждается в оправдании. Однако тот факт, что истинность (или надежность) этого утверждения (или способности, или личности) принимается без оправдания, означает, что мы наделяем его своего рода исключительностью, которую отрицаем за другими утверждениями (или способностями, или личностями). Таким образом, в отличие от Витгенштейна и позитивистов, апеллировавших к опыту для оправдания знания, Поппер доказывал, что "главная проблема философии - критический анализ апелляции к авторитету опыта, а именно того опыта, который всякий адепт позитивизма принимает и всегда принимал за нечто само собой разумеющееся". Из утверждений наблюдения, в которых фиксируется наш опыт, никогда не следует истинность строго универсального утверждения (или теории). Поэтому универсальные утверждения (или теории) не могут быть оправданы (или верифицированы) с помощью опыта. Однако достаточно всего одного подлинного контрпримера, чтобы показать, что универсальное утверждение ложно. Так, наблюдение любого сколь угодно большого числа черных ворон не может обосновать или верифицировать утверждение, что все вороны черные; наблюдение же всего одной не-черной вороны доказывает, что обобщение "Все вороны - черные" ложно. Поэтому некоторые универсальные утверждения (или теории) могут критиковаться (или быть фальсифицированы) с помощью опыта - или по крайней мере с помощью "базовых утверждений" (единичных утверждений, фиксирующих наблюдения), которые им противоречат. Поппер заключил, что именно фальсифицируемость, а не верифицируемость отличает эмпирическую науку от метафизики. Затем, указывая на существование логической асимметрии между универсальными и единичными утверждениями - универсальные могут быть фальсифицированы, но не верифицированы, а единичные верифицированы, но не фальсифицированы, - Поппер показывал, что различение науки и метафизики не совпадает с различением осмысленных и бессмысленных утверждений. Такова логическая часть решения проблем индукции и демаркации. Однако Поппер также отрицал, что ученые вообще открывают научные теории с помощью индуктивных рассуждений, делая наблюдения и затем их обобщая. Их теории - это спекулятивные изобретения; и они апеллируют к наблюдениям и опыту, чтобы проверить эти решения, а не для того, чтобы их оправдать. Таким способом Поппер показал, что рост науки носит одновременно эмпирический и рациональный характер. Он эмпиричен, потому что мы проверяем наши гипотетические решения научных проблем с помощью наблюдений и опыта. Он рационален, потому что мы используем правильные формы доказательства, заимствованные из дедуктивной логики, особенно modus tollens, чтобы подвергнуть критике теории, противоречащие утверждениям наблюдения, которые считаем истинными, а также потому, что мы никогда не заключаем из успешности проверки теории, что тем самым была доказана ее истинность. Научное знание, согласно Попперу, внутренне несовершенно и всегда предположительно. Его рост происходит не за счет оправдания теорий, а в ходе критики спекулятивных гипотез, которые предлагаются в качестве решений стоящих перед нами проблем. Истинность научных теорий не может быть доказана, их не следует считать имеющими какое-то оправдание или подтверждение. Однако эта неспособность оправдать знание вовсе не обязательно приводит к иррационализму, поскольку мы всегда можем критиковать наши теории, проверяя их предсказания на опыте, и поскольку эта проверка предполагает использование только правильных дедуктивных выводов.
Социальная теория. Поппер был встревожен усилением тенденций иррационализма и авторитаризма в политической жизни. Его занимали и философские учения, интеллектуально поддерживавшие эти тенденции с помощью детерминистских теорий, которые отрицают реальность человеческой свободы. В книге Открытое общество и его враги философ критиковал платонизм за трибалистский элитаризм и марксизм за "историцистскую" веру в законы, предсказывающие ход истории. Он считал обе эти теории иррационалистическими и вновь обратился к критике Маркса в книге Нищета историцизма (The Poverty of Historicism, 1957), объяснив веру в историцизм, в частности, непониманием характера научного знания и научного метода. Предложенная Поппером альтернатива - идея открытого общества - основывалась, таким образом, на его представлениях о науке. Открытое общество - это общество, которое "высвобождает критические способности человека", в отличие от закрытого или трибалистского общества "с его подчинением магическим силам". Поппер доказывал, что будущее не предопределено и на него можно повлиять через свободное волеизъявление индивидов. Он выступил против платоновской идеи философа-правителя и защищал демократию как политическую систему, лучше других способную защитить открытое общество. Но он также говорил, что демократия - наименьшее из зол и ее главное достоинство не в том, что она позволяет нам выбирать наилучших политических лидеров, но в том, что она позволяет ненасильственно избавляться от лидеров, когда они не оправдывают наших ожиданий. Поппер считал все политические системы потенциально опасными. С его точки зрения, член свободного общества должен сочетать лояльность государству с "известной степенью бдительности и даже недоверия к государству и его чиновникам: его долг - надзирать и следить за тем, чтобы государство не переступало границ своих определенных законом функций". Поппер любил повторять замечание лорда Актона: "Всякая власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно".
Философия позднего периода. В зрелые годы Поппер часто повторял, что цель научного исследования - убивать принятые теории раньше, чем они убьют нас. Он предложил формулу P1 (r) TT (r) EE (r) P2 для описания роста знания как эволюционного процесса, в котором некая теория доказывает свою пригодность, сопротивляясь всем нашим попыткам ее опровергнуть. Здесь P1 - проблема, которую мы желаем разрешить, TT - пробная теория, которую мы предлагаем для ее разрешения, EE - наши попытки устранить ошибки в пробном решении, а P2 - новая проблема, возникающая после устранения ошибок. Поппер говорил, что наука начинается с проблем и заканчивается проблемами, а также что решение любой проблемы порождает множество других проблем, возникающих на месте решенной. Для него наука - бесконечный процесс предположений и опровержений, в котором ценность той или иной теории доказывается ее способностью выдерживать огонь критики, а достигнутый прогресс можно оценить, в любой данный момент, по дистанции, пройденной от самых первых проблем к проблемам сегодняшнего дня. На протяжении всей жизни Поппер находился в конфликте с господствовавшими философскими течениями. Он критиковал лингвистическую философию как схоластическую и отстаивал подлинность философских проблем в эпоху, когда было модно считать их языковыми головоломками. Он не принимал копенгагенскую интерпретацию квантовой механики, отвергал понимание вероятности как меры субъективной уверенности и развивал теорию вероятности как объективной "предрасположенности" к наступлению определенных событий. В то время как большинство сциентистски настроенных философов придерживались той или иной формы физикализма, Поппер защищал не только дуализм тела и души, но также объективное существование научных проблем и теорий, выдвинув концепцию т.н. "Мира-3". Он доказывал, что мы должны признать наличие трех различных "миров" человеческого опыта: Мир-1 естественных физических объектов; Мир-2 субъективных состояний сознания; и объективный и имматериальный Мир-3, состоящий из продуктов человеческого разума. Мир-3 Поппера нередко смешивают с царством вечных и неизменных идей Платона или царством абстрактных объектов Фреге. Однако Поппер, в отличие от Платона и Фреге, рассматривал Мир-3 как творение человека. Он полагал, что самое главное в в этом мире - не сущности или смыслы слов, а научные проблемы и теории, предложенные для их решения. Поппер представлял себе Мир-3 как продукт эволюции человеческого разума, взаимодействующий и с Миром-2, и - опосредованно - с Миром-1. Мир-3 был ему нужен, чтобы охарактеризовать науку как "знание без познающего субъекта". Называя Мир-3 творением человека, Поппер подчеркивал значение Я, или человеческого субъекта, в производстве знания. Но он также отмечал, что объекты Мира-3 автономны в том смысле, что, будучи созданными, они больше не зависят от сознания тех, кто их создал. Утверждая это, Поппер подчеркивал, что научное знание объективно и не зависит от познающего субъекта. Другие важные работы Поппера: Предположения и опровержения: рост научного знания (Conjectures and Refutations: The Growth of Scientific Knowledge, 1963); Объективное знание: эволюционный подход (Objective Knowledge: An Evolutionary Approach, 1972); трехтомный Постскриптум к "Логике научного открытия" (Postscript to the Logic of Scientific Discovery, 1982), в котором развивается спекулятивная метафизическая концепция Вселенной, а также Неоконченный поиск: интеллектуальная автобиография (Unended Quest: An Intellectual Autobiography, 1992).
ЛИТЕРАТУРА
Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983 Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992 Поппер К. Нищета историцизма. М., 1993

Энциклопедия Кольера. - Открытое общество . 2000 .

Расширение поля философской проблематики в постпозитивистской философии

Глава 7

Темы докладов и рефератов

Литература

1. Авенариус Р. Философия как мышление о мире по принципу наименьшей тра­ты сил. СПб., 1913.

2. Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. М., 1993.

3. Витгенштейн JI. Логико-философский трактат. М., 1958.

4. Козлова М. С. Философия и язык. М., 1972.

5. Конт О. Дух позитивной философии. Ростов н/Д, 2003.

6. Никифоров А. Л. Философия науки: история и теория. М., 2006. Гл. I.

7. Мах Э. Анализ ощущений и отношение физического к психическому. М., 1908.

8. Пуанкаре А. О науке. М., 1990.

9. Рассел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы. Киев, 2003.

10. Швырев В. С. Неопозитивизм и проблемы эмпирического обоснования нау­ки. М., 1966.

1. Позитивизм как философия и идеология науки. Критический анализ.

2. Проблема критериев оценки научного знания в позитивистской философии

3. Релятивность знания и проблема релятивизма в позитивистской философии

4. Юридический позитивизм в Западной Европе XIX века:

философская экспертиза.

5. Научные конвенции и проблема конвенционализма в позитивистской фи софии.

6. Проблема обоснования знания в неопозитивизме.

7. Неопозитивизм о роли знаково-символических средств научного мышлении

Во второй половине ХХ века неопозитивизм утрачивает былую привлекательность, и в кругах научной интеллигенции Запада нарастает волна его критики. Это связано как с ограниченностью возможностей логической формализации науки, которая абсолютизировалась неопозитивизмом, так и с его отстраненностью от жизненно важных проблем мировоззренческого, гуманитарного и социального характера. Кризис неопозитивизма имел своим последствием появление альтернативных точек зрения на философию и методологию науки, а также понимание места философии в культуре и ее предназначении. В центре дискуссий в философии науки оказывается постпозитивизм, который выступилс критикой позитивистской интерпретации задач методологического анализа науки (Кун, Лакатос, Фейерабенл и др). сторонники этого течения отвергали абсолютизацию логической формализации, подчеркивали роль исследования истории науки для ее методологии, а также утверждали познавательную значимость философии в развитии науки. Названные идеи в значительной степени обязаны своим возникновением влиянию методологии критического рационализма К. Поппера, подвергшего критике радикальный сциентизм неопозитивизма, игнорирование им различных форм вненаучного знания и их значимости для науки.

К. Поппер, представитель постпозитивизма, т.е. философского учения, возникшего после позитивизма и во многом не разделявшего его установок. Поппер создал целостное философское учение, включающее философию мироздания (онтология), концепцию «открытого общества» и оригинальную методологию научного познания – критический рационализм. В настоящем контексте нас в первую очередь интересует методология К. Поппера. Поппер противопоставил свою концепцию логическому позитивизму и феноменологии в трактовке надежности познания и определение критериев такой надежности. Принципу верификации результатов научного познания Поппер противопоставил критерий фальсификации, или принципиальной опровержимости, научных историй. На протяжении всего своего творческого пути Поппера защищал идею открытого общества, открытой философии, открытой Вселенной. В 1970-80-е годы Поппер разрабатывал концепцию эволюционной эпистемологии, согласно которой знание и в объектном, и в субъектном смысле формируется в процессе эволюции. Каждая эмердженция (ступень) эволюции проявляется как «гипотеза», жизненность которой зависит от способности адаптации к окружающей среде. Исследования в области проблемы сознания

привели Поппера к идее трех миров: мира физического, мира духовного и мира знания, которые не редуцируемы друг к другу, хотя они и связаны между собой генетически.

В 1990-е годы Поппер обратил внимание на космологическое зна­чение выдвинутой им в 1950-е годы концепции «предрасположенно­стей» - ненаблюдаемых диспозиционных свойств физического мира, аналогичных ньютоновской силе притяжения или полям сил. Гипотеза предрасположенностей использовалась Поппером для объяснения са- моактивности сознания и для подтверждения своего индетерминизма. Поппер утверждал, что Вселенная представляет собой не каузальную машину, а процесс реализации «весомых диспозиций». Весомые дис­позиции находятся в состоянии предвосхищения будущего и в своем устремлении к нему влияют на настоящее (аналог аттракторов в си­нергетике). Обратимся к более подробному рассмотрению некоторых идей К. Поппера в области философии науки.

О критериях научного характера или научного статуса теории. «Ка­ковы различия между наукой и псевдонаукой?» - спрашивает Поппер. Общепринятое объяснение данного различия - опора науки на эмпи­рический метод, т. е. индукцию, которой нет в псевдонауке. Неудо­влетворительность такого ответа - астрология, которая имеет громад­ную массу эмпирического материала, опирающегося на наблюдения. В связи с этим встает проблема различия между подлинно эмпириче­ским и псевдоэмпирическим методами.

Но не астрология привела Поппера к проблеме демаркации науки и псевдонауки, а те теории, которые были весьма популярны в Австрии после крушения Австро-Венгрии: это теория относительности Эйн­штейна, психоанализ Фрейда, теория истории Маркса, «индивидуаль­ная психология» Альфреда Адлера. Поппер отмечал, что в этот период лишь немногие могли сказать, что верят в истинность эйнштейнов­ской теории гравитации. Однако именно эта теория была подтвержде­на в результате наблюдений Эддингтона. Что же касается других тео­рий, то, хотя они и выражены в научной форме, на самом деле имеют больше общего с примитивными мифами, чем с наукой и в большей степени напоминают астрологию, чем астрономию. Влияние назван­ных концепций Поппер объяснял тем, что все их поклонники нахо­дились под впечатлением их явной объяснительной силы. Казалось, писал Поппер, что эти теории способны объяснить практически все, что происходило в той области, которую они описывали, мир полон верификациями теории. В чем же разница? Теория Эйнштейна пред­сказала, что тяжелые массы (такие, как Солнце) должны притягивать свет точно так же, как они притягивают материальные тела. Произве­денные на этот счет вычисления показывали, что свет далекой звезды, видимый вблизи Солнца, достиг бы Земли по такому направлению, что звезда казалась бы смещенной в сторону от Солнца (по сравнению с реальным ее положением). Этот эффект наблюдался во время солнечного затмения, был сфотографирован, и на фотографиях можно было проверить предсказанный эффект. Таким образом, если эффект отсутствует, теория неверна, данная теория несовместима с возмож­ными результатами наблюдения. Все другие теории оказывались совместимыми с любым человеческим поведением. Отсюда выводы: во- первых, легко получить подтверждения, или верификации, почти для каждой теории, если мы ищем подтверждений. Следовательно, под-тверждения следует принимать во внимание только в том случае, если они являются результатом рискованных предсказаний, а теория, не опровержимая никаким мыслимым событием, является ненаучной.

Поппер убежден, что каждая настоящая проверка теории является попыткой ее фальсифицировать, т. е. опровергнуть, и если фальсифи­цировать теорию не удается, она научна. Некоторые подлинно прове­ряемые теории после того, как обнаружена их ложность, все-таки под­держиваются их сторонниками путем вспомогательных допущений ad hoc (лат. «к этому», «для данного случая», т. е. допущения или гипоте­зы, специально созданные для конкретного случая). Поппер приводит примеры, подтверждающие его выводы: например, в астрологии ее сто­ронники просто не обращают внимания на неблагоприятные для них примеры. Свои предсказания они формулируют в таком виде, что их можно трактовать как угодно, но в пользу астрологии! «Марксистская теория истории, несмотря на серьезные усилия некоторых ее осно- нателей и последователей, в конечном счете, приняла эту практику предсказаний. В некоторых своих ранних формулировках (например, и марксовом анализе характера ’’грядущей социальной революции”) она давала проверяемые предсказания и действительно была фальси­фицирована. Однако вместо того, чтобы признать это опровержение, последователи Маркса переинтерпретировали и теорию, и свидетель­ство для того, чтобы привести их в соответствие. Таким путем они спасли теорию от опровержения, однако это было достигнуто ценой использования средств, сделавших ее вообще неопровержимой» (Поп­пер К. Предположения и опровержения. М., 2004. С. 70). Фальсифицируемость концепций, научных (и ненаучных) пред­положений трактуется К. Поппером и как критерий научности, и как средство демаркации науки и не-науки. Однако, подчеркивает Поп­пер, это не означает, что мы должны отгородиться китайской стеной от мифов, философии или псевдонауки: в них могут быть идеи, весьма плодотворные для научного познания. Например, экономическая тео­рия марксизма или психоанализ 3. Фрейда содержат ценные идеи. Фалъсификационизм против индуктивизма. По мысли Поппера, уче­ный, выдвигая свою гипотезу (теорию) предсказывает следствия, логи­чески вытекающие из данной концепции. Тем самым он подставляет себя под огонь критики, рискуя быть опровергнутым в результате эм­пирической проверки. Характерно, что Поппер одновременно высту­пает и против индуктивизма, поскольку его логика научного открытия базируется не на фактах, а на теоретических предположениях, след­ствия из которых проверяются эмпирическим путем. Поппер стоит вопрос, как мы в действительности совершаем скачок от высказываний наблюдения к теории? Еще Д. Юм утверждал, что общее утверждение нельзя вывести из фактов. Опираясь на данную концепцию, Поппер утверждает: мы совершаем скачок к теории не от высказываний эмпирического характера, а от проблемной ситуации, возникшей вследствие фальсификации предшествующей теории фактами. От­сюда следует отрицательное отношение Поппера к методу индукции. Поппер утверждает, что попытка оправдать процедуру индукции пу­тем апелляции к опыту ведет к регрессу в бесконечность. Поппер при этом ссылается на Юма, подчеркивавшего, что предположение о том, что случаи, с которыми мы еще не встречались в опыте, будут похожи на те, с которыми мы уже встречались, несостоятельно. Сколько бы ни было высказываний наблюдения, подтверждающих теорию либо закон науки, мы не можем быть уверены, что наше знание абсолют­но истинно. Демонстративное индуктивное умозаключение, предпо­лагает полную индукцию, а стремление получить полную индукцию уводит нас в бесконечность универсума (или, как выражается Поппер, к регрессу в бесконечность). Вместо индуктивистского подхода Поп­пер предлагает методологию проб и ошибок - предположений и опро­вержений. «Мы не ждем пассивно повторений, которые внушают или навязывают нам регулярности, а сами активно пытаемся налагать ре­гулярности на мир. Мы пытаемся обнаружить в вещих сходные чер­ты и интерпретировать их на основе законов, изобретенных нами. Не дожидаясь, чтобы все посылки оказались в нашем распоряжении, мы сразу же формулируем заключения. Позднее они будут отброшены, если наблюдение покажет их ошибочность» (Там же. С. 83).

Как оправдывается метод проб и ошибок? Это метод устранения ложных теорий посредством высказываний наблюдения, и его оправ­данием является чисто логическое отношение выводимости, которое позволяет нам утверждать ложность универсального высказывания, если мы признали истинность некоторых сингулярных высказываний. Поппер в своей абсолютизации идеи фальсификационизма смог пока­зать значение данной методологии как средства освобождения науки от заблуждений. Но при этом он не смог представить убедительного доказательства того, как происходит развитие научного знания. Исти­на в его концепции играет только регулятивную роль, но в реальном познании она недостижима: переходя от фальсификации к фальси­фикации, отбрасывая ложные концепции, наука лишь приближает­ся к постижению истины. В дальнейшем Поппер под влиянием идей А. Тарского, польского логика, признал возможность постижения ис­тины.

Дедуктивно-помологическая схема объяснения. Поппер - один из основателей дедуктивно-номологической схемы объяснения, соглас­но которой некоторое утверждение считается объясненным, если его можно дедуктивно вывести из совокупности соответствующих законов

И граничных условий. Необходимым условием адекватного дедуктивного доказательства является истинность (подтверждаемость) посылок. Поппер противопоставляет привычное определение объяснения как сведение неизвестного к известному и утверждает, что объяснение есть сведение известного к неизвестному. Движение одних гипотез к другим гипотезам более высокого уровня, сведение известных ним к предположениям - таков путь развития науки, утверждает Поппер. Анализ степеней объяснительной силы и отношения между подлинным объяснением и псевдообъяснением, а также между объяснением и предсказанием - вот примеры проблем, представляющих большой интерес.

Идея теоретической нагруженности факта . В своих рассуждениях Поппер показывает неразрывную связь теоретического и эмпирического уровней научного познания. Отрицая решающую роль индукции вформировании теории, Поппер отвечает на вопрос, почему теория не может начинаться с наблюдений. Это объясняется тем, что наблюдение всегда носит избирательный характер. Нужно избрать объект, «определенную задачу, иметь некоторый интерес, точку зрения, проблему. А описание наблюдения предполагает использование дескриптивного языка со словами, фиксирующими соответствующие свойства. Кроме того, объекты могут быть классифицированы и быть сходными илиразличными только благодаря их связи с потребностями и интересами. Таким образом, факт науки, получаемый экспериментально ификсируемый в языке науки, формируется под влиянием множества факторов. Результат эксперимента так же, как и процесс его установ­лении, обнаруживает свою зависимость от исходных теоретических предпосылок, а также от потребностей, интересов, установок ученого ит. д. Основная проблема, которую пытался решить Поппер, выдвигая критерий фальсифицируемости, была проблема проведения границы между высказываниями или системами высказываний эмпирических наук и всеми другими высказываниями - религиозными, метафизическими или просто псевдонаучными.

Объективность научного знания. Основанием гносеологии Поппера является реализм, т. е. предположение, согласно которому наше зна­ние представляет собой знание о реальности, а не об идеях, ощущени­ях или языке. Развитие знания Поппер рассматривал как выдвижение гипотез и опровержений к постижению все более глубоких структур реальности. В этой связи Поппер подвергает критике методологическую установку, которую он определяет как эссенциализм. Согласно длиной установке задача ученого - окончательное обоснование ис­тинности научных теорий, постижение сущностной природы вещей, г. е. тех реальностей, которые лежат за явлениями. Эссенциализм дает о себе знать и тогда, когда требует «окончательного объяснения», до­стижения абсолютной истины, и тогда, когда он отрицает возможность се постижения: ученый считает наш обычный мир лишь видимостью, за которой скрывается реальный мир. Поппер считает, «...что такое

понимание может быть отвергнуто сразу же, как только мы осозна­ем тот факт, что мир каждой из наших теорий, в свою очередь, может быть объяснен с помощью других дальнейших миров, описываемых последующими теориями - теориями более высокого уровня абстрак­ции, универсальности и проверяемости. Концепция о сущностной, или окончательной, реальности рушится вместе с учением об окончатель­ном объяснении» (Там же. С. 194-195). «Таким образом, все эти миры, включая и наш обычный мир, мы должны считать равно реальными мирами или, может быть, лучше сказать, равно реальными аспектами или уровнями реального мира. «Глядя через микроскоп и переходя ко все большему увеличению, мы можем увидеть различные, полно­стью отличающиеся друг от друга аспекты или уровни одной и той же вещи - все в одинаковой степени реальные» (Там же. С. 195). Поэто­му мы не будем, например, считать реальными только так называемые «первичные качества» тела (такие, как его геометрические очертания) и противопоставлять их, как это делали эссенциалисты, нереальным и якобы лишь кажущимся «вторичным качествам» (таким, как цвет). «Действительно, и протяженность, и геометрические очертания тела давно стали объектами объяснения на основе теорий более высокого уровня, описывающих последующие и более глубокие уровни реаль­ности - силы и поля сил, которые связаны с первичными качествами так же, как последние, по мнению эссенциалистов, связаны со вторич­ными качествами Вторичные качества, такие, как цвет, столь же ре­альны, как и первичные качества, хотя наши цветовые ощущения сле­дует, конечно, отличать от свойств цвета физических вещей точно так же, как наше восприятие геометрических очертаний следует отличать от геометрических свойств физических тел» (Там же. С. 195-196). Возражая логическим позитивистам, Поппер подчеркивает, что де­скриптивный язык (язык описания) используется нами для того, что­бы говорить о мире. Это дает нам новые аргументы в пользу реализма. Когда мы проверяем наше предположение и фальсифицируем его, то мы видим, что существует реальность - то нечто, с чем сталкивается наше предположение. Таким образом, наши фальсификации указы­вают пункты, в которых мы соприкасаемся с реальностью. Если мы не знаем, как проверить некоторую теорию, то мы, по-видимому, усо­мнимся в том, существует ли нечто того вида (или того уровня), которое описывается этой теорией. Однако если теория проверяема и предска­занные ею события не происходят, она тем не менее утверждает нечто относительно реальности. Некоторые из наших теорий можно сопо­ставить с реальностью, и когда это происходит, мы узнаем, что реаль­ность существует, что существует нечто, напоминающее нам о том, что наши идеи могут быть ошибочными. Наука способна делать реальные открытия и даже относительно того, что в открытии новых миров наш интеллект торжествует над нашим чувственным опытом. О критериях истинности нашего знания. Поппер отказывается от поиска абсолютно достоверного критерия истины и абсолютно до­стоверной основы знания: он утверждал, что любое научное знание носит предположительный характер и подвержено ошибкам (принцип фальсификации). Моя точка зрения, заявляет Поппер, «сохраняет га­лилеевское убеждение в том, что ученый стремится к истинному опи­санию мира или отдельных его аспектов и к истинному объяснению наблюдаемых фактов. Это убеждение он соединяет с негалилеевским пониманием того, что хотя истина и является целью ученого, он ни­когда с уверенностью не может знать, истинны ли его достижения, и он способен с достаточной определенностью обосновать иногда лишь ложность своих теорий» (Там же. С. 294). Поппер разделял убеж­дение, неявно содержащееся в классической теории истины, или тео­рии соответствия, что некоторое положение вещей мы можем назвать «реальным», если - и только если - описывающее его высказывание истинно. Однако он считает серьезной ошибкой делать отсюда вывод о том, что недостоверность теории, т. е. гипотетический, предположи­тельный характер, сколько-нибудь уменьшает ее наивную претензию на описание чего-то реального. «Научные теории представляют собой подлинные предположения - высоко информативные догадки относи­тельно мира, которые, хотя и не верифицируемы (т. е. нельзя показать, что они истинны), но могут быть подвергнуты строгим критическим проверкам. Они являются серьезными попытками обнаружить исти­ну». В ряде своих высказываний Поппер пытался смягчить жесткий принцип фальсификации, отрицающий возможность получения ис­тинного знания. В частности, опираясь на логические идеи Тарского, обосновавшего корреспондентсткую (классическую) теорию истины (работа Тарского «Понятие истины в формализованных языках»), Поппер предложил способ определения истинного и ложного суж­дения как соответствующего или не соответствующего фактам. При этом Поппер подчеркивал, что теория истинна независимо от того, верят или не верят в эту теорию. «Именно идея истины позволяет нам разумно говорить об ошибках и о рациональной критике и делает воз­можной рациональную дискуссию, т. е. критическую дискуссию, на­правленную на поиски ошибок, самым серьезным образом стремясь устранить большинство из них, чтобы приблизиться к истине. Таким образом, сама идея ошибки и способности ошибаться включает в себя идею объективной истины как стандарта, которого мы, возможно, не достигаем» (Там же. С. 383). По содержанию решение проблемы долж­но быть не тривиальным, обладать объяснительной силой «или неве­роятностью соответствующей информации» (Там же. С. 385). С понятием объективной истины непосредственно связана пробле­ма правдоподобия, которое Поппер считал более применимым и более важным, чем само понятие истины. Рост научного знания состоит не в умножении степени вероятности выдвигаемых теорий (которые со­держательно бедны), но в выдвижении неожиданных, «невероятных» предположений, которые кардинально меняют привычные представ­ления и обусловливают ускорение научного прогресса.